Часто встречаются люди, на уровне теории знающие об успешном предпринимательстве всё. Они чертят графики и схемы, указующие верную дорогу к искомой цели, формируют правильный психологический настрой. Это напоминает эпопею с диетами — деятельность титаническая, а результатов немного. Это не случайно: диетология и пособия по предпринимательству взращены одной культурой — культурой рецептов. Этика Господина строится таким образом, что в ней есть место победе, но нет места упоению успехом. Господин, кем бы он ни был, никогда не мыслит в дворово-уездном завоевательном масштабе.
Автор:
Елена Эдyapдовна Чеботарева, кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры философии науки и техники СПбГУ.
Мне часто встречаются люди, на уровне научной теории знающие об успешном предпринимательстве всё. Они чертят графики и схемы, указующие верную дорогу к искомой цели, формируют правильный психологический настрой. Это немного напоминает эпопею с диетами — деятельность разворачивается титаническая, а людей, довольных ее результатами, немного. Это не случайно: диетология и пособия по предпринимательству взращены одной культурой — культурой рецептов.
С экспертами по взращиванию предпринимателей я сталкивалась довольно часто, а вот успешный, вернее сказать, очень успешный предприниматель мне знаком всего один (имеется в виду личное знакомство, а не сведения из книги «Бизнес со скоростью мысли» и проч.) Несколько лет назад я проходила стажировку в одной из крупнейших финских компаний, занимающейся импортом и экспортом запчастей. Владелец компании
(Santoo Yhtiot), филиал
Parkanon Autovaraosa Оу) по имени Рауно Сантоо
(Rauno Santoo), основавший ее более сорока лет назад, сумел добиться выдающихся успехов. Внешне это выражается в миллионном состоянии, обладании солидной недвижимостью, титуле специального президентского советника по экономическим связям и веском политическом влиянии в городе и окрестностях.
В течение всей моей стажировочно-трудовой деятельности господин Сантоо не переставал удивлять меня. На второй или третий месяц работы в компании мне сообщили, что в числе прочих сотрудников мне надлежит сдать отчет о моей норме потребления туалетной бумаги в рабочее время, так как за последний месяц обычного запаса туалетной бумаги фирме не хватило. Пока я нервно пыталась обдумать существо вопроса с учетом его последующего изложения на финском языке, мне сообщили, что это, в общем, шутка. Кроме чувства юмора, Сантоо обладает неутомимостью в борьбе за каждый цент стоимости экспортной партии товара, выказывая при этом полное пренебрежение к роскоши в любом ее проявлении. Ездит он, разумеется, на подержанном автомобиле (как мне объяснили финны, новые автомобили — это транспорт сутенеров и наркодилеров), его жена замечена в активном приобретении продуктов с истекающим сроком реализации. Впрочем, говорить, что Сантоо «ездит», не приходится: более двадцати лет назад он был приговорен врачами к смерти «в течение двух недель». Диагноз — диабет в тяжелой форме с сопутствующими заболеваниями. Однако Сантоо искренне не понимает людей, для которых какой-то смысл имеют слова «больничный», «отпуск» и «пенсия», поэтому, выслушав медицинский приговор, он возвратился на свое рабочее место. Правда, болезнь потихоньку берет свое: его зрение ухудшилось настолько, что водить машину сам он уже не может, а контракты изучает через огромных размеров лупу, больше похожую на телескоп. Но на личной харизме это не отразилось: никому из деловых людей, являвшихся к Сантоо «просто чтобы быть в курсе», не удавалось выйти от него ничего не купив; они заключали договоры и подписывали контракты, не имея на то предварительного намерения, и не всегда могли потом объяснить свои действия.
Вот с таким человеком я собралась побеседовать о пресловутом предпринимательстве, предварительно подготовив общие вопросы, почерпнутые из курса лекций по экономической социологии Высшей школы экономики в Москве. Курс лекций, на мой взгляд, довольно полно отражал основные концепции предпринимательства и феномена предпринимателя, начиная от тайных детских комплексов предпринимателя и кончая оценкой его вклада в дело капитализма в целом.
Однако личное знакомство с Сантоо полностью перевернуло исходный план исследования. И дело даже не в Сантоо, который переместился в новый офис и находился на своем рабочем месте, подсоединенный к трубкам и проводам, обеспечивающим жизнедеятельность. Дело было в том, что, явившись на встречу, я была представлена неожиданным «коллегам» — людям, занимавшимся тем же, чем и я, — изучением феномена Рауно Сантоо как исключительно удачливого предпринимателя. Один из присутствующих являлся представителем городской администрации и изучал политическую и экономическую роль феномена Сантоо в жизни города (жизнь эта, кстати, продолжается во многом благодаря Сантоо: шутка ли — обучил 3400 квалифицированных рабочих). Второй «коллега» был классическим консультантом по управлению предприятиями. Если Сантоо получил начальное образование и не мог принимать участия в спорах о преимуществах менеджмента по Файолю и маркетинга по Котлеру, то консультант, без сомнения, читал эти труды в оригинале. Являясь «концептуально подкованным», он любезно вызвался прокомментировать немногословные ответы Сантоо на мои вопросы.
Однако чем больше вопросов я задавала и чем больше комментариев получала, тем менее меня интересовало интервью и тем более — ситуация, в которой оно происходило.
Сантоо по ходу комментариев подремывал, изредка отвечая на телефонные звонки; на его руке выразительно поблескивали золотые часы
Rolex. Я в первый раз узнала, что
Rolex могут ломаться, и по этой причине Рауно ими недоволен. Столь очевидное пренебрежение к стандартному символу успеха меня, однако, ничуть не удивило, ведь ни в каких символических добавлениях фигура Рауно не нуждалась.
Феномен Сантоо можно рассматривать как выражение духа капитализма, основанного на протестантской этике, с необходимыми поправками, отличающими живого индивидуума от теоретической конструкции. Протестантская этика, по Веберу, основана на постоянно угнетающем верующего вопросе — «избран ли я для вечной жизни?» — потому что Бог любит одних, немногих, и проклинает остальных, лишая их всякой возможности продолжения существования в ином мире. Профессиональная деятельность рассматривается как долг христианина, успех в его исполнении свидетельствует о радении верующего и вероятной благосклонности Всевышнего. Однако именно
сомнение в собственной избранности становится ключевым моментом для протестанта и далее формирует ряд качеств, проявлением которых является
социальная активность, ориентированная на служение «призванию», то есть профессии.
Существует определенного рода культура, которая конституируется исключительным интересом к предпринимательству — я бы сказала, интересом совершенно не научного характера. Ответы Сантоо, в качестве необходимых условий успешного предпринимательства указующие на честность, тщательный анализ обстановки, труд, ответственность, были
слишком банальны для того, чтобы желающие стать миллионерами могли взять их на вооружение. А ведь именно это желание и является основным в культуре, умножающей способы изучения и овладения навыками успешного предпринимательства.
Рассматривая новую предпринимательскую этику в рамках культуры успеха и общества потребления, предлагаю обратиться к старой доброй гегелевской диалектике слуг и господ. «Двигателем прогресса», по Гегелю, выступает страх смерти, без осознания и «чувствования» которого человек, как утверждает Гегель, не полностью человек, а так, высшее животное, живущее предписаниями своего социума и каких-то собственных мыслей по поводу своей жизни не имеющее. Человеческий тип, обозначенный Гегелем как
Господин, интересен, на мой взгляд, своим возрождением в протестантском предпринимателе Вебера, для которого страх смерти проявляется в вопросе «избран ли я?». Средством утверждения своей избранности, или своего господства, и у Гегеля (в большой степени) и у Вебера становится
труд, который сам по себе не является целью, а лишь
средством.
Интересно сравнить: на вопрос, являются ли деньги смыслом и наградой предпринимательской деятельности, Сантоо ответил, что деньги необходимы лишь как средство продолжения этой деятельности, а целью является доказательство самому себе, что я сумел это сделать — создать функционирующую организацию, в которой работают люди.
Культура, социальную расстановку сил которой мы обозначим как оппозиция предпринимателей и людей, изучающих их успешный опыт, воспроизводит
гегелевское диалектическое противостояние Раба и Господина. Человек, как утверждает Гегель, не рождается рабом или свободным, но
создает себя в свободном и произвольном действии. Господином является тот, кто дошел до конца в своей борьбе с готовностью умереть или добиться признания, тогда как Раб из опасения риска и поражения не сумел принять подобную установку.
Господин отличается от Раба в первую очередь
принятием риска и, кроме того, тем, что ставит своей целью абсолютное господство, все остальное рассматривая лишь как средство к достижению этой цели. По собственной инициативе Господин избавляется от конкретной определенности и обусловленности, за которые цепляется Раб. Какие из этого можно сделать выводы для характеристики культуры, в которой любят изучать предпринимателей?
Первый вывод относится все-таки к самому феномену предпринимательства. Во-первых, роль страха смерти в конструировании яркого жизненного пути не подлежит сомнению. Вопрос о страхе смерти не является отвлеченным для человека, чья жизнь слишком очевидно зависит от опутывающих его трубок и блоков питания.
Далее мы переходим к заманчивому вопросу о
возможности перенять навыки успешного предпринимательства. Практика изучения феномена предпринимательства связана с тем, что называется культурой рецептов, и на этом основании относится к культуре рабов. Широкое распространение рецептов как специфическое явление культуры потребления привлекло внимание французского социолога Жиля Липовецки. Он рассматривает рецепт как
секрет, сделавшийся общественным достоянием, мы же противопоставляем рецепт
совету. Совет (например, познай самого себя) не является путем к обретению конкретно определенного и зафиксированного результата, в отличие от рецепта, который уже исходит из него. Целевая ориентация на конкретное и определенное является основной характеристикой Раба. Иными словами, изучение феномена предпринимателя типа Сантоо с целью получения конкретного рецепта — абсолютно пустая трата времени. Как надо действовать, чтобы получить титул, обзавестись недвижимостью и заработать миллион, Господин понятия не имеет, это никогда не являлось его задачей, но всегда
средством на пути к другой, ничем посюсторонним не обусловленной цели.
Поэтому и само определение успеха сформулировать достаточно сложно. Ну, заработал столько-то, «раскрутился» до такого-то уровня — понятно. А вот для самого успешного предпринимателя, для Господина, что является успехом? Вопрос спорный.
Вот Рауно Сантоо доказал самому себе, что может создать серьезную организацию, после этого создал еще одну, построил фабрику… Но не заметно удовлетворения от сделанного. Предприятие работает в убыток (бывало и такое), предприятие процветает — Сантоо всегда одинаков —
скорее недоволен. Ведь все, что было сделано, могло быть сделано на день быстрее и на 0,1 цента эффективнее. Этика Господина строится таким образом, что в ней
есть место победе, но нет места упоению успехом. Господин, кем бы он ни был, никогда не мыслит в дворово-уездном завоевательном масштабе. Ему подавай господство абсолютное, а все остальное — так, промежуточный этап.
Раб и Господин, утверждает Гегель, не являются данностью, но
творят себя. Безоговорочно принимая существование, Господин тем не менее решается на риск, на борьбу, на которую Раб решиться не может. Именно в этой борьбе Господин узнает, что он избран. Это особенно верно для ситуации предпринимательства. Выход на рынок, организация нового проекта всегда означает объявление войны конкурентам, и никогда не известно, кто в этой борьбе победит. Например, судьба многих франшиз, процветающих в других странах, в России оказалась неудачной. Вы никогда с полной уверенностью не скажете, победит ли исследуемый вами феномен в следующий раз, сотворит ли он себя как Господина в следующей войне. Именно риск и война дают человеку истинное понимание его места и положения. Гегель невысоко ценил коммуникацию — словами Господин не выразит себя, слова лишь отдаляют от понимания того, кто стоит перед тобой. Это существенная вещь, которая делает неэффективной культуру рецептов.
Очень часто исследования предпринимательства прочно «увязают» в национальных и демографических характеристиках. По поводу первых точно выразился Вебер, заметив, что когда мы начинаем ссылаться на национальные особенности, это значит, что мы расписались в своем бессилии. Это же можно сказать и о ряде других «особенностей». Конечно, национальность, пол, возраст — все это существенно, но наиболее важно здесь, на наш взгляд, следование этике Господина. Это онтологическая позиция, внутренняя установка по отношению к миру, выраженная в особенном качестве воли. Словами и чертежами ее не выразить, рецепт не составить. Ряд людей, работавших с Рауно Сантоо, вдохновились его примером и открыли впоследствии собственные дела. Однако их феномены, насколько мне известно, никто не изучает. Так что подражанием овладеть этикой Господина тоже невозможно. К тому же эта этика не имеет никакой жесткой привязки к предпринимательству — тот же Сантоо, до того как стать предпринимателем, пробовал себя и в спорте, и в политике. Так что рецепт возможен только один — познание себя в борьбе, в принятии риска. Это единственная возможность следовать этике Господина.
Познайте себя! Наконец-то в русскоязычном образовании у вас есть возможность выбрать учебную программу «под себя», изучая те дисциплины, которые вам нужны и интересны, среди десятков направлений и десятки курсов нашего каталога.
